Наталия Гулькина раскрыла тайны легендарной группы «Мираж»
Легенда 80-х, первый поп-коллектив страны, наш ответ «Модерн Токинг»... В Советском Союзе «Мираж» был популярен ничуть не меньше своего старшего западногерманского брата. А по части мифов, легенд и скандалов вокруг группы «Мираж» и вовсе перещеголял звездных немцев…
«Фанера», «чес», «группа-двойник», «танцовщица – имитатор солистки» – все эти перестроечные поп-неологизмы родились вместе с группой «Мираж». Солистками были всем известные теперь Гулькина, Разина, Ветлицкая, Салтыкова, Овсиенко. Но еще долгие годы не утихали споры: чей же голос звучит в золотых хитах…
Как было на самом деле? Певица Наталия Гулькина, с именем которой «Мираж» долгое время ассоциировался, в своей книге попыталась ответить на этот вопрос. Предлагаем вашему вниманию отрывок…
«ДА, Я НАИВНАЯ ДУРА»
…Мы очень много гастролировали по Советскому Союзу и однажды отправились в очередную поездку. Основным нашим директором был на тот момент Саша Букреев, лучший друг Андрея Литягина (автор песен и руководитель группы. – Ред.). Но почему-то в этот раз с нами на гастроли поехал совсем другой человек. Звали его Андрей Разин, однофамилец моей напарницы Светы. Я пару раз видела его раньше в сборных программах: это был худенький симпатичный брюнет, и выступал он все время в полосатом костюме, прямо как настоящий Остап Бендер, а уж по хвастовству и нереально буйной фантазии, думаю, Остап ему в подметки не годился!
На гастролях Андрей отвечал за наше размещение в гостинице, обед и своевременный выезд на площадку. Однажды мы ехали с ним на такси, и он завел разговор.
– Ты знаешь, я тут хочу одного мальчика из детского дома забрать. Его зовут Юра.Он вот такие песни поет! – произнес Андрей и поставил кассету с песней «Белые розы». — Как тебе?
– Ну, так, ничего вроде. Жалобно поет.
– Вот именно, жалобно, поэтому это будет хит, я тебе точно говорю! Народ у нас жалостливый, успех обеспечен.
И тут Андрей резко сменил тему:
– Слушай, а ты в курсе, что помимо тебя по стране ездит еще куча «Миражей»?
– Как тебе сказать, я что-то такое слышала, но толком не вникала.
– Ну и зря не вникала. Одна солистка поехала в Сочи, другая – в Ригу, третья – еще там куда-то в теплые края, только тобой одной они затыкают разные дыры: Владивосток, Камчатка, Комсомольск-на-Амуре. И как ты все это терпишь, не понимаю. Давай вместе уходить. Я буду заниматься новой группой, буду твоим директором и поставлю тебя на ноги.
– Я и так нормально стою на ногах, залы, стадионы собираю, деньги на жизнь зарабатываю и любимым делом занимаюсь.
– Да ты меньше их всех зарабатываешь, – не унимался Андрей.
– Почему это меньше всех?
– Да потому что ты никому не даешь, ни с кем не спишь...
– А другие, что ли, спят?
– Ты прикидываешься или и впрямь такая дура, не понимаешь?
– Да, я, наверное, наивная дура…
Тогда я ему не поверила, но через несколько дней узнала, что моя напарница Света Разина получает 75 рублей за концерт. А вскоре она сама об этом проболталась. Я ее спросила:
– Света, если не секрет, какой у тебя гонорар?
– 75 рублей за концерт.
– Как 75 рублей? – вылупила я на нее глаза.
– А ты что, разве иначе? – удивилась она.
Я была просто шокирована!
– Мой гонорар не менялся с самого начала:как мне установили 25 рублей, так я и продолжаю их получать.
Мне показалось, что Света уже жалела, что рассказала мне об этом. Ее, видимо, просили молчать, и, чтобы как-то выкрутиться из сложившегося положения, она добавила:
– Ну, понимаешь, я же с Соколовым (автор текстов и сооснователь группы «Мираж». – Ред.), у нас с ним отношения.
Про себя думаю: вот наглость! Все поют в основном под мою фонограмму и по 75 рублей получают за концерт, а я езжу за тридевять земель и по-прежнему моя ставка – 25. Где справедливость?..
А до этого я спрашивала у Литягина:
– Андрей, когда мы будем записывать песни для следующего альбома? У меня же постоянно гастроли. Я и дома-то не бываю.
– Ну вот сейчас после большого тура ты вернешься, будет пауза – приедешь на студию, и мы все запишем. Материал уже есть.
Он так это сказал, что я была уверена: скоро будем записывать второй альбом. Только спустя годы я поняла, что во главе всего были деньги…
ПРАВИЛА ИГРЫ
«Мираж» работал как многостаночная мануфактура: Литягин не мог и, разумеется, не хотел терять деньги. И зачем отрывать от производства рабочую лошадку, когда в Москве, под носом, есть другая певица со схожим тембром, и она споет.
Прошло время, мы съездили в тур, вернулись, опять съездили, а он мне все не звонит. Тогда я сама набрала его номер и в очередной раз спросила:
– Андрюша, привет, мы в Москве сейчас, когда мне к тебе лучше подъехать для записи альбома?
На что он мне совершенно спокойно ответил:
– А уже все записано. Суханкина спела. Я тебе принесу фонограммку, ты выучи, пожалуйста, и, как говорится, в путь!
Тут я просто взорвалась:
– Знаешь что, дорогой мой, вот и пойте, как хотите! Без меня как-нибудь справитесь! Если я и пела под «фанеру», то под свою, а под Ритину я петь не буду.
Меня просто понесло:
– Платишь мне 25 рублей, а Разиной – 75, у тебя существует несколько составов, которые ты отправляешь в лучшие места да на Черные моря, а мной только дыры затыкаешь. Разве это справедливо? Я же записала пять песен в альбоме. А сколько городов я честно отпахала, принося тебе в карман кругленькую сумму! Почему ты так поступаешь со мной?
– Что тебя не устраивает? – перебивает он меня.
—Ты обещал, что я вернусь с гастролей и мы запишем альбом. В итоге я не успевала прилетать, как ты отправлял меня в другие города. А теперь говоришь, что альбом уже записан и я должна петь под чужую фонограмму?
– Ты все сказала? А вот теперь послушай меня. Я композитор, и не нужно мне читать нравоучения. Либо ты принимаешь правила моей игры, либо нет, по-другому не будет!
– Неужели мы не можем поговорить по-человечески и пойти навстречу друг другу? – почти плакала я.
– Тебя завтра ждут с концертами в Саратове, так что лучше отдохни и собирайся на гастроли. Зачем что-то портить? «Мираж» популярен. Люди тебя боготворят, тысячи девчонок мечтают оказаться на твоем месте, а ты выпендриваешься!
И, не дожидаясь от меня ответа, он просто повесил трубку.
На следующий день я улетела на концерт, отработала, вернулась и опять звоню Андрею.
– Что тебя не устраивает на этот раз?
– Меня не устраивает моя зарплата, я хочу записывать новые песни, и давайте как-то между гастролями делать хоть небольшие перерывы! Я же не лошадь, мне тоже нужен отдых. В конце концов, у меня заболел ребенок, у него температура под 40. Я должна хоть несколько дней побыть дома и помочь родителям!
– Хорошо, побудь дома, лечи сына.
Вечером раздается звонок от директора Саши Букреева:
– Наташа, планы изменились, ночью у нас с тобой вылет.
– Ребята, да вы что! Я никуда не полечу! У меня болен сын, у него высокая температура. Меня больше месяца дома не было. Я же говорила Андрею, что не могу лететь. И он мне разрешил остаться дома на несколько дней!
– А я объясняю тебе, что ситуация поменялась и ты должна лететь! Тебя ждут зрители! – надавил он на меня.
– Я в первую очередь мать. Мое сердце разрывается, глядя на ребенка. Я не могу никуда лететь, тем более через пару часов. В таком случае я просто ухожу из группы.
– Тогда ты будешь уволена по 33-й статье, —произнес он и швырнул трубку.
Уволить по 33-й статье в советское время означало погубить жизнь человеку. Я рыдала и просила: «Пожалуйста, не надо меня увольнять по 33-й статье, вы же испортите мне трудовой стаж, меня больше не возьмут ни на какую работу». Но Литягину было плевать на меня, он был непреклонен и написал: «Уволена за невыход на работу по статье 33». Спустя месяц, после уговоров и слез, он зачеркнул предыдущую запись и написал, что я уволена по собственному желанию. Так мы и разошлись.
БАНДИТСКИЕ РАЗБОРКИ
Я надеялась на Разина, что он, как и обещал, станет моим директором. Но Андрей настолько был увлечен своим новым проектом «Ласковый май», что ему явно было не до меня. Я продолжала ездить на гастроли как солистка группы «Мираж» (так мы указывали в афишах). На этом настаивал мой муж Костя Терентьев, который тут же объявил себя моим директором и стал устраивать мне концерты. И, конечно же, продолжала исполнять те пять песен, которые записала в «Мираже».
Сейчас понимаю, что действительно не имела права этого делать, но тогда не было никаких договоров: ни письменных, ни устных. Мне ничего не сказали, никаких запретов не было – просто уволили, и все.
Костя был достаточно предприимчивым человеком, и мне, конечно, следовало бы держать ухо востро. Но я его очень любила, буквально смотрела ему в рот, верила каждому слову. За что в конце концов и поплатилась.
Проводим концерт в Москве, во дворце «Крылья Советов». Собирается полный зал – на афишах по-прежнему написано: «Солистка группы «Мираж».
Утром, в день концерта, я выхожу из душа с полотенцем на голове, в дверь раздается звонок. Бабуля, моя добрая душа, открывает дверь настежь, и в квартиру вваливаются два огромных бритоголовых амбала.
– Здрасьте, вы Наталия? – в расхлябанной манере начали они разговор.
Не знаю, откуда я взяла силы и смелость, но я стала напирать на них, и мы все оказались на лестничной площадке возле лифта.
– Эй, полегче, дамочка, вы не поняли, кто мы? – сказал один из них.
– Я вижу, кто вы. Что вам надо от меня?
– У тебя сегодня должен быть концерт. Так вот: ты либо не будешь выступать, либо с тобой вместе выходит настоящая группа «Мираж», потому что ты – не «Мираж». Если что-то вякнешь или попытаешься сделать по-своему, учти, мы знаем, в какой детский сад ты водишь своего отпрыска.
– Это все? – я нажала кнопку лифта, он пришел, и незваные гости уехали, сверкая на меня злыми глазами.
– Ну, в общем, ты нас поняла, – были их последние слова.
Я зашла домой, закрыла дверь, села на коврике в коридоре и разрыдалась. У меня просто началась истерика. Кое-как успокоившись, я поехала на репетицию. Там я все рассказала Косте, мы с ним пошли в кабинет к директору дворца. Заходим – а там сидят какие-то люди и среди них Литягин, Соколов и какая-то незнакомая мне блондинка. Я подхожу к Литягину и говорю громко, чтобы слышали все:
– Андрей, а по-хорошему, по-человечески нельзя было поговорить? Нельзя было просто самому позвонить мне и все сказать, а не подсылать бандитов?
– Наташа, ты не должна давать концерты в Москве, – заявил он, пропустив мои слова мимо ушей. – Ты уволена из группы, ты в ней не работаешь. И ты уже не солистка. Кстати, с чего ты взяла, что эти люди были от нас? Мы не присылали к тебе никаких бандитов. Но сегодня будет так: ты работаешь первое отделение, а настоящий «Мираж» с новой солисткой – второе. И ты последний раз поешь эти песни.
В этот момент в кабинете зазвонил телефон – междугородний звонок. «Это меня!» —воскликнула худенькая блондинка и, сжав трубку, стала быстро лепетать на украинском языке. Тут я узнала в ней девушку из Киева Таню Овсиенко. Только теперь она похудела так, что я не сразу поняла, кто это, и не узнала. Да еще из шатенки превратилась в блондинку. «Вот и новая солистка «Миража», – догадалась я.
Тогда это был первый Танин выход на сцену. Она исполняла только новые песни из второго альбома «Миража», а звучал знакомый голос все той же оперной певицы…
