Он так стремился к известности, к славе, даже хотел стать мировой звездой. А потом вдруг понял, что все это суета сует.
Вот уже лет 10 Владимир Кузьмин, некогда самый популярный артист страны, не выходит в свет, отказывается от съемок на ТВ, практически не дает интервью. Просто не видит в этом смысла. Быть самим собой, а не казаться кем-то в чужих глазах – вот главная роскошь, которую он смог себе позволить...
– Владимир, вам уже седьмой десяток пошел, возраст солидный. Пытаетесь ему как-то соответствовать?
– Солидность должна быть выражена в работе, а не во внешнем виде.
– Внешние атрибуты тоже важны. Скажем, с недавних пор вы народный артист. Это же очень солидно?
– Ну я, в общем, горжусь этим званием, считаю, что его заслужил. Ничего плохого в нем не вижу, только хорошее. Но ни звание, ни возраст меня особо не поменяли. Все то же самое: так же играю рок-н-ролл, так же катаюсь на мотоциклах. Мне все говорят: а чего ты все время один и тот же? Одна и та же прическа, одна и та же музыка. Отвечаю: а зачем чинить то, что на ходу?
«Я НЕ СВЯТОЙ, НИКОГДА НА ЭТО НЕ ПРЕТЕНДОВАЛ»
– Просто все наши рокеры стали сейчас такими респектабельными. Сожалеют, а иногда и откровенно посмеиваются над своим бурным прошлым. Такое впечатление, что действительно рок-н-ролл мертв, как сказал один мудрый человек.
– «Рок-н-ролл мертв» – это просто красивая фраза. На самом деле рок-н-ролл не может быть мертв, потому что это альтернатива любой другой музыке. И сейчас полно нового рок-н-ролла, который очень достойно звучит. Имею в виду не наши группы – западные, конечно.
Вот я, например, слушаю дома рок энд блюз в основном, у меня огромная коллекция – друзья постоянно задаривают дисками. Если нормальному человеку дать послушать, он подумает, что это одна большая песня, все то же самое. А я эту музыку слушаю с удовольствием и могу слушать каждый день: с утра беру гитару и вместе с ними «джемую» по несколько часов. Мне это интересно, меня это заводит.
– То есть девиз настоящего рокера: Sex, drugs and rock’n’roll («секс, наркотики, рок-н-ролл») – по-прежнему в силе?
– Конечно. «Драгс» только выкинули уже...
– Давно? Просто в газетах то и дело пишут: Кузьмин сорвал концерт, Кузьмина чуть не побили зрители...
– Это они любят. Но чего я сейчас буду доказывать обратное? Вы же видите: я вменяемый человек, я не с похмелья. Если выпил бутылку пива – значит, Кузьмин пьяный? А у нас бывает так, что прилетели из Америки, поехали сразу в Сибирь, из Сибири – на Дальний Восток... И там уже сам не понимаешь, трезвый ты или пьяный. И где находишься: то ли ночь, то ли день. Поэтому, естественно, бывает такая усталость, что...
– ...что многие думают: Кузьмин и живет, как звезда рок-н-ролла. Это же не только музыка – образ жизни. И не просто так почти все великие рок-звезды умерли до 30 лет.
– Да, я не святой человек. Никогда на это не претендовал. Но такой образ жизни мне уже не нужен. Я представляю, что Джимми Хендрикс мог сделать, если бы не умер. Если за несколько лет столько всего сделал. Очень жаль...
Да, действительно, все мои кумиры умерли в 27-28 лет. Тот же Джимми Хендрикс, Джим Моррисон, Джениc Джоплин... Или в молодости мне очень нравилась группа Thin Lizzy, чисто роковая команда ирландская. Потом я узнал, что Фил Лайнотт, ее основатель, сидел на героине, кирял по-черному. К нему пришли бывшая жена, дети, а он уже не мог встать... Весь день я проплакал. А потом сказал себе: я не хочу быть алкоголиком, не хочу быть наркоманом...
– Значит, все-таки были на грани?
– Да нет. Во-первых, я вообще не любитель компаний. У меня даже есть такая песня в альбоме «Рокер», называется «Я пью один», там все сказано: «с кем раньше пил, передумали жить...» А я всегда избегал шумных застолий, потому что у меня в жизни было столько концертов, столько встреч, столько энергии своей отдавал, что мне этого вот так хватало!
Свободное время я лучше с семьей проведу. Или сяду на мотоцикл, возьму с собой гитарку, поеду на озеро – сяду там, песенки посочиняю...
«АМБИЦИИ ПРОШЛИ, И СЛАВА БОГУ»
– Эта склонность к уединению привела к тому, что сейчас в телевизоре вас нет, там другие лица?
– А мне это неинтересно. Интереснее сесть на мотоцикл и поехать в лес. Или почитать книжечку. То есть меня не заводит вся эта тема, чтобы стать популярнее, известнее. Как-то прошло, и меня уже не касается.
Иногда даже сижу в ресторане, смотрю какое-нибудь «Муз-ТВ» и понимаю, что ничего не понимаю. Для меня это не музыка, а какая-то жвачка. Вообще не понимаю, о чем, зачем, почему. Не понимаю мелодики, не понимаю слов... Не знаю, или я отстал, или это просто не имеет отношения к искусству. Одно из двух...
– Ладно «Муз-ТВ». А если случайно натыкаетесь на какой-нибудь «Субботний вечер», где собирается весь эстрадный бомонд, – этим людям больше завидуете или сочувствуете?
– Не завидую и не сочувствую – это их жизнь. Ну если нравится – пожалуйста. А мне это надоело еще лет 10 назад.
– Да им, наверное, тоже...
– Может, не могут свернуть с этого пути, живут до сих пор по старинке: мол, там надо сняться, на это ток-шоу прийти... Меня постоянно зовут на ТВ – говорю: «Ребята, я не хочу». Удивляются: «Как?» То есть: как может артист не хотеть?..
А у меня сейчас просто такое настроение. Ну не хочу я сниматься, не хочу ни с кем делиться своими мыслями. У меня куча проектов всяких – это мне интересно. А о своей личной жизни я рассказывать не стану. Это мое личное – зачем на всю страну тиражировать?
– Как зачем? Чтобы народ на концерты ходил.
– У нас с концертами и так все хорошо, слава богу. То есть незачем везде мелькать. Мне вообще порой кажется: чем больше человек светится по телевизору, тем меньше на него ходят.
– Сейчас так снисходительно говорите о популярности, обо всей этой мишуре. А ведь когда-то, в начале 1990-х, вообще мировой звездой хотели стать. Для этого же в Штаты поехали?
– Ну хотел, да. Мало ли чего я хотел... Амбиции были выше крыши. Не совсем получилось. Но об этом совершенно не жалею – те амбиции прошли, и слава богу.
– Юрий Антонов тоже по молодости лет порывался в Америку. Но когда его спрашивают, хотел ли стать мировой звездой, отвечает: нет, конечно, я же не сумасшедший. А вы, получается, тогда немножечко сошли с ума?
– В 1989 году я был самым популярным артистом в стране. Бесспорно. Собирал стадионы, зарабатывал огромные деньги. У меня все было, а хотелось другого. Не знаю, может, я больной. Но сделал все для того, чтобы это закончилось, и уехал в Америку...
Да, планировал стать там звездой. Чувствовал в себе большие силы еще и потому, что сами американцы об этом твердили, что я для них подходящая звезда. Но там, в Америке, не все так просто, там чужих не пускают...
«НЕ МОГ КУПАТЬСЯ В ЛУЧАХ ЕЕ СЛАВЫ»
– А это привело к некоему разочарованию? Привыкли же к движению только вперед и вверх: «Самоцветы», «Карнавал», «Динамик», Пугачева... А тут не получилось.
– Сначала да, было какое-то разочарование. Но потом, когда вернулся в Россию, у меня началась совершенно новая жизнь. Все-таки, как ни парадоксально, там, в Америке, у меня было меньше свободы, чем здесь. А в России я стал свободен абсолютно – творил что хотел. Занимался любимым делом, пел на родном языке. Потому что, честно говоря, мне надоело петь и сочинять на английском...
И тогда все пошло само собой – я перестал переживать, понял, что, с одной стороны, мое время ушло, а с другой – что начался какой-то другой этап. И потом уже по поводу Америки никогда больше не переживал.
– А расставание с Аллой Пугачевой – повод для переживаний? Некоторые считают, вы упустили главный шанс в жизни.
– Наоборот, очень много приобрел. Приобрел свободу, пошел по своему пути. Дело в том, что при своих амбициях я не мог быть вторым. В любом случае. При всем уважении к Алле – дай бог ей здоровья, счастья – не мог купаться в лучах ее славы. Я сам по себе. Может, это мальчишество, но я не выносил, когда мне говорили, что я вылез за счет Пугачевой. Как умная женщина, она это поняла, в конце концов, и просто меня отпустила...
Так что это был абсолютно правильный шаг. Если бы не ушел, я бы находился под ее влиянием и неизвестно еще, чем бы дело кончилось. А так я полностью освободился: и творчески, и по жизни. В общем, как получилось, так получилось, я об этом совершенно не жалею. Главное – остался самим собой и очень этому рад.
– Именно она сделала вас когда-то звездой. Неужели действительно тот период совсем душу не греет, даже вспоминать не хочется?
– Популярность была мне в тягость, честно говорю. У подъезда сидят поклонники, пишут на стенах, из дома не выйти, за тобой все время следят, нигде прохода не дают. Эти бешеные стадионы по три раза в день, сумасшедшие люди там в обмороки падают...
Нет, это было ужасно. Понимаете, я с детства мечтал играть блюз, рок-н-ролл. Вот эта показуха, вот эти миллионы кричащих подростков, девочек – мне все это на фиг не нужно. Не мое...
«ПЕНСИИ У МЕНЯ НЕ ПОЛУЧИТСЯ»
– У вас уже несколько раз промелькнуло слово «надоело». А ту же «Симону» 30 лет не надоело петь?
– Иногда просто до смеха доходит – так надоело. Но мы каждый раз ее по-разному поем, постоянно импровизируем. И чем она подкупает – песня-то легкая, нравится людям, поднимает настроение. А была как шутка написана.
И я даже не собирался ее записывать – просто дурака валял, сочинил такой полурок-н-ролльный, полуджазовый бредок. Тут пришла Алла в студию, 
услышала эту песню, говорит: это же хит, давай на новогодний «Огонек» снимем. Сняли – получился хит.
– Выходит, ни о чем в своей жизни не жалеете? Даже о том, чего уже не вернуть?
– То чувство, которое имел в молодости – сильное, музыкальное (а у меня песни рождались каждый день), – я хотел бы вернуть. А саму популярность, славу – нет. Вот честно говорю: не мое это. Не чувствую я себя артистом. Вот Филипп Киркоров – артист. А я – музыкант. Какой-то звездности у меня никогда не было. Я хочу играть, хочу творить. Мне гораздо интереснее сидеть в студии, на репетиции, чем где-то красоваться на телевидении: гримы носить, костюмы покупать...
– Вам нравится творить, а народ требует все то, что было написано 20-30 лет назад. Может, и не нужны ему, народу этому, ваши новые песни?
– Нашим поклонникам нужны... А потом они нужны мне, и это самое главное. Да и нет задачи у меня сочинить какой-то хит. Уже, честно говоря, и не понимаю, что такое хит, сочиняю то, что идет от души. Я знаю, что это не будет иметь большой огласки, широкого признания. Но сейчас другое главное: чтобы я сочинил песню, сыграл, послушал – и у меня мурашки по всему телу. Вот что самое главное в жизни.
– А часто возникает желание послать подальше все эти сумасшедшие гастроли? Засесть на даче, бренчать для себя на гитаре, кататься по окрестным селам на мотоцикле?..
– Знаете, желание возникает. Но настолько эта привычка сильна во мне, что вот так неделю посидишь без дела – и все, и хочется куда-то уехать срочно. Ну я на гастролях считай с 19 лет, и от этого уже невозможно отказаться. Это как не есть, не пить, не спать.
Я раньше мечтал: вот брошу все гастроли, сяду дома, буду роман писать. А потом понял, что ничего не могу с собой поделать. То есть пенсии у меня не получится. И об уходе никогда не объявлю. Буду работать, пока работается. Пока силы есть...
Фото: личный архив и
официальный сайт Владимира Кузьмина.
