Дрессировщик, оставшийся без ног, смог вернуться на манеж!
История обладателя циркового «Оскара», дрессировщика Виталия Смолянца вполне может стать сюжетом для фильма. Она вызывает шок и одновременно восхищение.
Виталий спас людей, попавших в автомобильную аварию, потерял обе ноги, пережил длительную депрессию. И все-таки вернулся на манеж! Сегодня Смолянец – единственный в мире дрессировщик, выступающий в цирке на протезах…
-Тогда в больнице я впервые услышал выражение: «То, что не убивает, делает нас сильнее», – вспоминает Виталий. – Правильные слова. Да, наверное, я в чем-то стал сильнее. Но перед этим была такая депрессия! Мне казалось, что я уже, конечно, никогда не вернусь в цирк, стану обузой семье. Инвалид на коляске! А раз так – зачем жить? Просил сделать мне эвтаназию. Честно признаюсь в этой слабости.
Выйти из депрессии, а потом встать на протезы и вернуться в цирк помогли друзья и близкие. Так что вся моя сегодняшняя сила – от них. А еще от моих животных, львиц и тигров. Я и раньше, бывало, входил к ним в плохом настроении, а выходил другим человеком. И настроение улучшалось, и силы откуда-то брались. Теперь это еще ощутимее.
Животные мне будто свою энергию отдают. Хотя, помню, когда впервые после больницы шел к ним – вернее, ехал на инвалидной коляске, а звери меня три месяца не видели – думал: вдруг не узнают? Вдруг вычеркнули меня из памяти?..
Заехал на коляске в вольер – и радости!.. Они буквально по потолкам летали, я боялся, как бы вообще не разнесли вольер.
«ДО ПРИХОДА В ЦИРК РАБОТАЛ ДАЛЬНОБОЙЩИКОМ»
– Вообще, я с детства – с животными. Постоянно домой приносил кошечек-собачек. Но никогда не думал, что буду дрессировщиком… Родился в шахтерском городе Харцызске Донецкой области. Мама работала на заводе, отец – шахтер, братья – шахтеры. А я еще мальчишкой решил стать водителем. К технике меня всегда тянуло.
Курсы водителей окончил еще до армии. Служил на Северном флоте – крутил баранку. Пока служил, развалился Советский Союз. Вернулся – устроился водителем-дальнобойщиком, колесил на «КамАЗе» по всей Украине, возил мясо, пиво, водку. Чего только на дорогах тогда, в 1990-е, не случалось!
И бандиты останавливали, и стреляли в нас. Но хуже было то, что регулярно задерживали зарплату. Поэтому, когда мой друг Сергей Беляков (мы выросли в одном дворе) рассказал, что в цирке, где он работает администратором, платят прилично и деньги не задерживают, я попросил: узнай, может, там водитель нужен? Вскоре он мне позвонил: «Увольняйся. Есть для тебя работа». И я пришел в цирк.
Возил артистов из города в город. Потом Беляков стал директором уже своей программы, забрал меня к себе. Когда он купил животных для своего номера – тигров и львов, я стал еще и ассистентом дрессировщика. Сначала просто убирал за зверями, близко не подходил. Потом стал с ними общаться, заходить к Белякову на репетиции, помогать ему с трюками. Но сам на арену еще не выходил, это вышло совершенно случайно…
«ТИГРЫ И ЛЬВЫ – ОНИ ЧЕСТНЫЕ»
– Считаю, любовь к животным – она едина. Если любишь, то не разделяешь их на любимых и нелюбимых. У меня, например, дома две кошки и две собаки, я к ним одинаково отношусь. А вот с кем работать – это уже надо выбирать. Хотя в моем случае все само собой получилось.
Но если бы выбор был, я все равно выбрал бы тигров и львов. Они классные! И не только потому, что иногда ластятся и в глаза заглядывают, как кошки, а еще из‑за того, что – честные! Если ты к ним – как друг, они отвечают взаимностью.
Вот у меня 14 лет львице. Старушка! В природе они живут максимум 7-9 лет. Я подхожу – она прямо обмирает! Ника. Она у меня трюк делает – с горла мясо берет. Представляете?
Хотя, конечно же, это опасные и сильные животные. Надо быть внимательным, осторожным, и палку не перегибать. Не сразу я этому научился. Был случай, когда прямо на манеже на меня набросились лев и львица, кровь ручьем текла, но номер я отработал, после чего из цирка на скорой увезли.
Сейчас уже знаю, на что и как надо реагировать. Тигр и лев – это не медведь. Они предупреждают, что готовятся напасть. У них опускаются уши, начинаются взмахи хвоста, мелкие порыкивания, глаза становятся стеклянными. Бывает, что зверь рычит – а мне ни капельки не страшно. А бывает, просто смотрит – и холод по спине! У тигров и львов весь гнев в глазах написан…
А на сцену я вышел таким образом. У Белякова характер работы был разъездной. Однажды он не успевал на представление – позвонил в цирк и сказал: «Пусть Виталий надевает мой костюм и выходит вместо меня».
Я ни секунды не раздумывал, потому что это было то, о чем давно мечтал. И дебют оказался удачным. Потом мне купили уже моих животных. Среди них как раз была львица Ника. В общем, я стал артистом…
С ЖЕНОЙ УЖЕ ПОПРОЩАЛСЯ…
– В холостяках я ходил до 28 лет. Просто не видел человека, с которым хотел бы связать жизнь. А увидел – в Новосибирске, в цирке-шапито. Мы с 
Инной работали там в одной программе, и я сразу почувствовал: вот – родной человек.
Она из цирковой семьи, с 12 лет на манеже. Была гимнасткой, потом занялась дрессурой. У нее – пони и обезьянки. А наш старший Игорь, ему 13 лет, дрессирует козлов. Не сомневаюсь, что и младший Марк будет дрессировщиком – парни отличные! Ну и с женой мне, конечно, очень повезло. В том, что сейчас живу и работаю, и ее великая заслуга…
В тот день, 9 февраля 2015 года, телефонный звонок разбудил Инну в четвертом часу ночи. Это был Виталий. Он сказал, что умирает, прощался...
Что почувствовала она, услышав это, лучше не представлять. Что ощущал он, лежа с оторванными ногами на обледенелой трассе Тверь – Москва, представить вообще невозможно. Виталий вспоминает, что хотел в те минуты только одного – скорее потерять сознание и умереть, чтобы не испытывать боли.
Но продолжал все чувствовать и осознавать, даже каким-то чудом сумел достать телефон из кармана. Кроме жены позвонил брату, тоже попрощался. Когда, наконец, приехала скорая, врачи поразились, что Виталий еще живой – травмы были тяжелейшие…
Он возвращался в Москву из Костромы, где проходили гастроли. Глухая ночь. Обледенелая трасса. В районе поселка Редкино увидел аварию: «уазик» ударился о разделительное ограждение. Один пострадавший (как потом выяснилось, его звали Сергей) лежал без движения посреди дороги – при ударе он вылетел через лобовое стекло. Второй, Илья, стоял возле машины, и тоже явно нуждался в помощи.
Виталий припарковался на обочине, бросился к людям. И тут увидел, что прямо на них мчится фура. И не тормозит – видимо, водитель потерял управление на обледенелой трассе. На спасение оставались секунды, и путь к нему был только один – за разделительное ограждение, на встречную полосу. Виталий успел помочь Илье перелезть через металлический барьер. Потом побежал к лежащему без сознания Сергею, подхватил его под мышки, потащил…
Успел втолкнуть парня под «отбойник», а сам в безопасное место не успел. Одну ногу фура оторвала Виталию сразу, вторая была покалечена настолько, что врачам пришлось ее ампутировать…
…Примчавшейся из Костромы Инне врачи сказали, что у ее мужа крайне мало шансов выкарабкаться, их практически нет – один из ста. Но именно он и сработал. Может, имя помогло? Ведь «Виталий» – это значит, «полный жизни»…
«У ТЕБЯ ДРУГОГО ВЫБОРА НЕТ – ТЫ ВСТАНЕШЬ!»
– Я привык к тому, что я – мужчина, добытчик, привык быть полезным – а тут... – продолжает Виталий. – Мне казалось – все, жизнь кончена, я теперь – инвалид в коляске, обуза. Поэтому, когда сознание ко мне вернулось, жене сразу сказал: «Уходи. Зачем я вам, дармоед?»
Мне тогда действительно казалось самым правильным – умереть. Инна сразу плакать начала. Конечно, ей было тяжело. А тут как раз Эдгард Запашный и Сергей Беляков пришли. Они – мне: «Виталик, ты что выдумал?» А потом такое началось!
Мою палату не покидали друзья! И жена всегда была рядом. Кто бы ни приходил, говорили одно: ты встанешь и опять выйдешь на манеж. Если я высказывал какие-то сомнения, обрывали: «Что за мысли?! Как ты вообще можешь их допускать?!» И жена то же самое говорила: «У тебя другого выбора нет, у тебя дети – ты пойдешь!»
А еще добавила: «Спортсмены бегают на протезах и становятся олимпийскими чемпионами, а мы что, хуже?»
То есть, когда я первый раз встал на протезы, другого пути не было – только вперед, вперед.
В моей судьбе принял участие даже Иосиф Кобзон. Когда появилась опасность заражения крови, он поднял свои связи и поспособствовал тому, чтобы меня перевели из Редкинской больницы в институт хирургии имени Вишневского. Там замечательные военные хирурги Игорь Борисов и Валерий Митиша еще долго меня выхаживали. Низкий им за это поклон…
«19 ДЕКАБРЯ – САМАЯ ВАЖНАЯ ДАТА»
Еще когда в поселковой больнице лежал, племянник мне сказал: «Я приведу к тебе человека без ног». И привел Вову Киселева, который потом стал моим другом.
Заходит обыкновенный человек, на своих двоих, без палочки. Сел, поговорили. Он: «Протезы у тебя должны быть только немецкие», – и назвал фирму. А дальше уже Запашный и Беляков взялись за дело – узнали стоимость, все организовывали.
Стоило это пять миллионов. Деньги собирали всем миром. В основном, конечно, цирковым. Два миллиона оплатил Росгосцирк. Семья Запашных дала 500 тысяч, Беляков – 500 тысяч, Марчевский Анатолий Павлович, директор Екатеринбургского цирка, и его сын Руслан – 500 тысяч, легендарный иллюзионист Анатолий Сокол, который вообще не был со мной знаком, – 500 тысяч, Таня Корнилова – 200 тысяч… В общем, скинулись кто сколько мог, и нужную сумму собрали. Я в шоке был, у меня слезы лились из глаз. Я не понимал, за что мне это все, откуда у меня столько настоящих друзей?!
В больнице я лежал до майских праздников. В это время шли переговоры о протезировании. Но когда мы, наконец, приехали в Германию, нас там ошарашили: протезы придется ждать два месяца. В общем, прошли июнь, июль, только в августе я начал пробовать ходить. А 19 декабря уже вышел на манеж.
Но я очень торопился. Днями и ночами учился работать на костылях (я пока на них выхожу на арену, чтобы избежать опасности падения, падать дрессировщику перед хищниками нельзя). По ровному полу уже хожу без всего. На улице – с палочкой. Тяжело, но привыкаю…
…Парни те, Сергей и Илья, мне часто звонят, со всеми праздниками поздравляют. В общем, друзьями стали. Я уже устал от их «спасибо». Говорю: «Ребята, хватит меня благодарить. Давайте так: ничего не было».
Когда меня спрашивают, как я считаю: случившееся со мной – это «судьба» или что-то другое, я отвечаю, что это просто несчастный случай. Искренне так считаю.
О том, что остановился и кинулся помогать, – не жалею, конечно. Жалею об одном: что был чересчур уверен в себе. Надо быть внимательнее и действовать разумнее. Я всю жизнь принимал очень быстрые и правильные решения. И когда увидел эту фуру, казалось, все рассчитал. Я знал, что успеваю. Знал!
Не понимаю, почему не успел. Мне не хватило даже не секунды – доли секунды! Еще один шаг – и я бы ушел. Увы, не получилось. Но сегодня я считаю, что самая важная дата в моей жизни – не 9 февраля 2015 года, когда все это случилось, а 19 декабря, когда вновь вышел на манеж…
