В тюрьме знаменитый певец изготавливал картонные коробки.
В середине февраля не стало Сергея Захарова. Причиной смерти называется сердечная недостаточность. У певца давно пошаливало сердце, в 45 лет он даже пережил клиническую смерть. Говорят, проблемы начались еще в молодости. Тюрьма подорвала его здоровье…
Как рассказывал певец, в места не столь отдаленные он попал из-за всесильного Григория Романова. Первый секретарь ленинградского обкома – человек жестокий, мстительный – приревновал 27-летнего Захарова к другой гордости Северной столицы – певице Людмиле Сенчиной. С которой, как уверял Сергей, у него ничего и близко не было. Они дружили, постоянно работали на концертах, вместе ездили на гастроли. Но и только! Но Романову, воспылавшему пламенной страстью к симпатичной певице, все казалось иначе.
«Я в юности был большим драчуном, – вспоминал Захаров. – Никому не давал спуску: ни на футбольном поле, ни на танцах. И всегда ходил в синяках. Мог в кровь быть разбит, но пока не добью противника – не сдавался. Я же Телец по гороскопу.
И завести меня было несложно – достаточно просто толкнуть. Об этом знали, и меня начали провоцировать. Оружием мести стал администратор ленинградского мюзик-холла, где я тогда работал.
Целый месяц он меня унижал, подчеркивал, что я – никто, а он – все. Приставал к моей жене, грязно улыбался, все время на что-то намекал. Вплоть до того, что при встрече в коридоре «плечо в плечо» он обязательно меня задевал. Явно человек работал по заданию. Добивался и добился своего».
Однажды Захаров пришел к администратору коллектива и попросил две контрамарки для своих друзей. Ответом было: «Мои артисты уже все по местам. Идите, идите – не мешайте». Что не на шутку взбесило не в меру горячего певца: «Какие ваши артисты? Вы – рядовой администратор. Выполняйте свои функции».
Слово за слово – произошла стычка. Первым удар нанес Захаров – администратор улетел в шкаф, разбив все на своем пути. Завязалась драка, в которой досталось как одному, так и другому.
На следующий день в милицию поступила телефонограмма из больницы – у пострадавшего администратора были обнаружены «тяжкие телесные повреждения». Одна за другой в центральных изданиях стали появляться обличительные разгромные статьи, самая яркая из которых под названием «Баритон разбушевался» вышла в «Комсомолке».
Газетчики не пожалели самых ярких красок, чтобы живописать, как именно Захаров бил «несчастную жертву своей ярости». На одном из допросов следователь не без удивления спросил растерявшегося Сергея: «Как ты мог в таком молодом возрасте нажить себе таких врагов?»
Захаров ушел в себя, никого не хотел видеть, начал выпивать. И однажды гаишники поймали его за рулем в нетрезвом состоянии. Для человека, находящегося под следствием, это уже было серьезным правонарушением. «Социальная опасность» стала весомым доводом для заключения певца под стражу. На следующее утро Сергея арестовали и увезли в «Кресты». Там он просидел три месяца. До суда.
«Я тогда не очень-то переживал, – признавался Захаров. – В молодости ко всему проще относишься. Тюрьма – так тюрьма. Тем более попал я в камеру к очень достойным людям – так называемым хозяйственникам. Один – врач с незаконным абортом, другой – строитель, добывший не тем путем материалы. Уголовников не было. С удовольствием общался со «строгачом», сидевшим в «крытке» на строгом режиме. И никогда ни один из зэков не вспомнил о моей профессии. Вместе качались, вместе ходили на прогулки, шутили, курили. Там вообще все перестают быть теми, кем были на воле. Человека видно насквозь, сразу. Нет ни врачей, ни строителей, ни певцов – есть только люди, в чистом виде люди».
Тогда, в 1977-м, только приняли новую брежневскую конституцию, формально объявившую: «у нас перед законом все равны». И история зарвавшегося певца, посчитавшего, что ему дозволено больше, чем остальным, возникла как нельзя кстати. Закрытое судебное заседание вынесло Захарову довольно странное определение: «за прерывание служебной деятельности» по статье 109, часть 1.
Дали год «химии» в сланцах, определив знаменитого артиста каменщиком 3-го разряда. Захаров быстро превратился здесь в местную достопримечательность. Сланцевских школьников водили посмотреть на наглядное подтверждение равенства всех перед законом: «Посмотрите, дети. Еще недавно этот дядя пел с телеэкрана, а теперь кирпичи носит. Будете себя плохо вести – с вами случится то же самое».
«Народ у нас жестокий, – сокрушался певец. – Каждому хотелось пнуть поверженного льва. Терпеть такой цирк сил уже не оставалось, и я попросился обратно в «Кресты». Там, слава богу, меня никто не трогал. Чем занимался? Изготавливал картонные коробки для мелков, а также был воспитателем на «малолетке». За весь год отсидки я не спел ни ноты…»
Выпустили Захарова на несколько дней раньше положенного срока. От греха подальше. Боялись, что в день официального освобождения у «Крестов» соберется огромная толпа. Поэтому знаменитого арестанта прямо у тюремных ворот посадили в машину и привезли домой к жене. Сдали с рук на руки.
Войдя в квартиру, Захаров еще долго не мог поверить собственным глазам – перед собой он увидел только голые стены. Его жене Алле, оставшейся одной с маленьким ребенком, при зарплате светотехника мюзик-холла в 70 рублей, пришлось продать практически все. Чешские люстры, ковры, хрусталь – все, что имело ценность, пошло за этот черный год «с молотка».
Со следующего дня у подъезда оскандалившегося артиста начала дежурить толпа. Человек по 150-200. Ждали выхода.
И хотя в прессе и на телевидении на имя Захарова было наложено табу, а весь тираж его пластинок был изъят из магазинов и размагничен, народ своего любимца не забыл. Ушлые директора сразу смекнули, что на повышенном интересе к только что освободившемуся из тюрьмы артисту можно сорвать неплохой куш. И вскоре Сергей поехал на гастроли. Но только по провинции. Москва, Ленинград и другие крупные города еще долго оставались для него закрытыми.
Оставалась и еще одна проблема, решить которую Захаров не мог гораздо дольше.
«Вы знаете, – рассказывал певец, – как это ни удивительно, я даже благодарен тем людям, которые меня посадили. Год в тюрьме – как 20 лет на воле. Очень быстро, четко, емко познаешь человеческую природу – ничего не мешает... К тому времени я очень устал. От внимания, от невозможности вести обычную, нормальную жизнь. Это было как кара за то малодушие, которое я проявил, не уйдя в оперу. Несмотря на успех, неудовлетворенность собой достигала какого-то критического момента. Ее надо было чем-то заглушать. И я очень серьезно увлекся алкоголем. Жизнь разрушалась. Еще немного – и я бы просто сгорел. Доходило до того, что я ни черта не помнил. Что было вчера, позавчера...»
С алкоголизмом, а именно так сам певец классифицировал свою привязанность к спиртному, Захарову пришлось бороться очень долго. Глухие запои в собственной квартире стали для него обычным делом. На несколько дней, на неделю – пока хватало сил.
Близкие люди говорили, что, когда Сергей выпивал, он становился совершенно непохожим на себя. Вся грязь, вся чернота, весь подсознательный мусор выползал наружу.
«В конце концов я понял, что неизлечимо болен, – признавался Захаров. – Понял, что если для одних людей алкоголь – развлечение, то для меня – цианистый калий. Болезнь ведь себя никак не проявляет, пока ты сам ей не позволишь. Но она есть. Она всегда с тобой, и она неизлечима. Надо просто сказать себе: «стоп», и ни в коем случае не прикасаться к спиртному. Пока мне это удается...»
Фото: PERSONA STARS