Человек с лицом киллера и голосом университетского профессора. Бывший грузчик, рабочий на кладбище, вышибала в ночном клубе, командир отделения ОМОН…
Наконец, популярнейший писатель. Ну и отец четверых детей. Что о Прилепине так же говорит весьма красноречиво.
- Захар, как происходило ваше становление как отца? В подражании или в противопоставлении собственному папе?
- У меня всегда было ощущение, что отец - взрослый, настоящий мужчина. А я до сих пор чувствую себя подростком. Появление детей - это, конечно, счастье в чистом виде, с одной стороны. А с другой - все, что происходит со мной во взрослой жизни, я воспринимаю как недоразумение: «Погодите, какие дети?! Я же сам ребенок. Не писатель, не командир отделения ОМОНа - это все чушь какая-то. Я вас всех обманул».
К тому, как я себя чувствовал лет в 17-18, ничего не прибавилось. Эмоции, представления, палитра чувств - те же. Хотя действительно появились и растут дети, и жена говорит, что им будет очень сложно выйти из-под моего влияния. Маша считает, что я подменяю им подростковую среду.
У меня с отцом была близость необычайная, но у него - Дольский, Вертинский, а у меня - Гребенщиков, Цой, Ревякин и еще что-то эдакое, отчасти даже наперекор. У группы «Телевизор» была песня «Выйти из-под контроля». Я на двери себе это написал, волосы отрастил, серьгу в ухо вдел, что тогда редкостью было.
А мои дети? Что смотрю я, то и они, что читаю я - и они читают. Музыку нахожу - они ее в класс тащат. То есть тут обратный процесс получается. Все их кумиры у меня на даче отдыхают, со мной дружат. И словарь у нас плюс-минус одинаковый.
Помню, я водил ребенка на тренировку по хоккею. Сижу с бутылочкой коньячка и книжкой на трибуне. А все отцы у коробки кричат своим сыновьям: «Давай, давай!» Думаю, ну дайка тоже схожу вниз. Подошел, сына позвал, говорю: «Глеб, нормально все?» Он: «Да, нормально». И я пошел обратно сидеть, ждать.
Была ситуация, когда один пацанчик задиристый во время игры сына начал толкать. Я спустился, говорю: «Чего это он тебя толкает?» Он: «Ну вот не знаю, пристает». Я: «Ты же можешь подсечку сделать. Он упадет - сядь ему на грудь и ударь прямо в сетку». Он сделал подсечку, уронил, но не ударил. Говорит потом:
«Я вот стукнуть не смог, пап». «Ладно, - отвечаю, - так сойдет». Это, пожалуй, был единственный раз, когда я вошел в роль отца. Больше никогда этого не делал и не чувствую необходимости.
А Игнату вообще советов давать не надо, он и так на спорте повернутый. Стремится быть всех сильнее: бегает, отжимается, подтягивается. Мы, кстати, смотрели вместе все бои Майка Тайсона: Кирочка, Глеб, Игнат. Очень сопереживали, обсуждали. Когда Тайсона первый раз уронили, Кира расплакалась.
- Чем еще вместе с детьми занимаетесь?
- Поначалу мы жили очень бедно, ели почти все время одну жареную картошку и капусту. А потом, когда появились гонорары, стали понемножку путешествовать. По России катаемся: в Саров, в Арзамас, в Болдине были несколько раз. И по миру тоже: Индия, Франция, Тунис, Таиланд. В Сербию собираемся. Мы бродим ночами по каким-то кварталам, клубам, и дети с нами.
Иногда отпускаю жену отдохнуть и остаюсь с четырьмя детьми. Ничего, справляюсь. И работать успеваю, и за детьми ухаживать. Все у меня сыты, умыты, довольны.
Я думаю, дети воспринимают это как должное, это откладывается в них как норма, которую они потом воспроизведут в своих семьях. Не понимаю мужчин, которые боятся остаться наедине с маленьким ребенком. Мне можно и восемь, и десять детей доверить - все будет хорошо.
- Вам не кажется, что в России сейчас так много неблагополучных семей оттого, что нет понимания брака как постоянной совместной работы?
- Конечно! Понятно, что проблем было много всегда. И в советские, и в досоветские времена. Но традиционный быт накладывал определенные рамки. А потом настало индустриальное и постиндустриальное время, модерн, постмодерн…
Но самое страшное случилось в последние 25 лет. Человеку объяснили, что он никому ничего не должен, что он венец природы, что все вертится вокруг него.
Говорят, что это и есть свобода. Выступает Мария Арбатова? Пусть выступает. Вещает «Дом-2»? Пусть вещает. Не нравится - переключи. Я-то переключу, но этот кошмар, несущийся с экранов телевизоров, влияет на неокрепшие умы.
Они начинают думать, что жизнь - это нелепое выяснение отношений, смена половых партнеров и тому подобное. Связь этой программы с числом абортов недоказуема, но она, безусловно, существует, уверен, что в небесной канцелярии эта цифра есть.
А сколько судеб поломала своей феминистской «освободительной» ахинеей Маша Арбатова! Я как-то находился в компании «освобожденных» девушек лет 45. Все незамужние. Говорю: «Вы Арбатову, наверное, много смотрели?» А они мне чуть не хором: «Ненавидим ее! Вся жизнь наперекосяк». Сегодня это кажется свободой, завтра - одиночеством, а послезавтра - уже несвободой, которую непонятно во что конвертировать.
- Тоже своего рода «выход из-под контроля».
- Да! Вышли из-под контроля, гульнули неслабо. Здравый смысл подменен трендами, модой. Огромное количество молодых людей ловят каждое слово гламурной тусовки, которая выдает свой образ жизни и мышления за единственно верный.
Эта «тусня» продолжает формировать актуальную повестку дня, контролирует подавляющее большинство СМИ. То есть заговор гламура никуда не исчез.
Невозможно представить себе на обложке журнала инженера, крестьянина, военного, многодетную мать. Там есть только мир большого секса, тотального гедонизма, абсолютного комфорта и полной безответственности, которые парадоксальным образом выдаются за высокую гражданственность, «всемирную отзывчивость» и интеллигентность. Если кто-то думает иначе, он объявляется «совком» и быдлом.
- Молодые люди, просматривая новости и глядя на окружающую действительность, начинают думать, что в такой ситуации вообще не стоит рожать детей. Зачем плодить нищету?
- В таких случаях хочется спросить: «А по поводу того, что вас «наплодили», не переживаете? Может, вас тоже не надо было плодить? Иди, ударь себя головой об стену, что ты тут мучаешься».
- На это, как правило, отвечают, что времена были другие, жизнь была проще. И потом, это был выбор родителей, и я тоже имею право на выбор. Захочу - буду рожать, захочу - займусь карьерой.
- На самом деле тут можно рационально подходить: нет лучшей мотивации для труда, усидчивости и самодисциплины, чем дети. Мы подсознательно стремимся обеспечить детей на два шага вперед. Больше движемся, больше находим вариантов решения жизненных проблем.
Мы иногда с женой печалимся о своей вечной загнанности. Четверо детей - это тяжело, что и говорить. Трое - было бы полегче. А двое - совсем легко. Только вот ничего бы у нас не было: ни деревенского дома, ни совместных путешествий.
Я не встречал людей, которым дети помешали добиться безбедного существования. Наоборот, став родителем, человек выходит на совершенно другой уровень планирования и самодисциплины. Без детей захотел - лег на диван, захотел - сменил работу, захотел - уволился. Никто не подстегивает, никакие обязательства не связывают. Когда есть дети, лишнего времени нет совсем, поэтому его расходуешь целенаправленно.
Вообще, я никак не пойму, что понимается под карьерой? Кем надо стать? Президентом России? «Газпром» возглавить? Я вот сделал карьеру или не сделал?
- В литературе - безусловно.
- Не факт. Сегодня я известный писатель, завтра буду неизвестный. Провалятся у меня две книги подряд - и не будет ничего.
А стать, например, начальником отдела продаж - это что, карьера? Из-за этого не надо рожать детей? По-моему, это анекдотично все.
Конечно, девушка, которая родила ребенка, выпадает из кинокарьеры, из карьеры фотомодели. Но, положим, Наталья Водянова, у которой пятеро детей, - самая популярная модель в мире. Скажут, что у нее муж богатый. Да это, собственно, ничего не меняет. Вот миллион моделей - у них у всех мужья богатые, но ни у кого нет пятерых детей. А она самая известная модель в мире. И дети не помешали.
Карьера без семьи возможна, а вот счастье, самореализация - нет. Что бы ни говорили, если у женщины 35-40 лет в жизни есть только работа - это катастрофа. И видно, что у нее в метафизическом смысле будто какого-то органа важного не хватает, она травмирована.
- Сейчас обсуждается инициатива исключить аборты из полиса обязательного медицинского страхования. Что вы об этом думаете?
- Да я бы вообще законодательно запретил аборты, кроме ситуаций, связанных с медицинскими показаниями. И ввел бы налог на бездетность для людей со сверхдоходами. Я очень сурово бы работал в этом плане. Мы должны оставить потомков стране, а страну - потомкам.
- Вы наблюдаете за своими детьми? Отмечаете для себя какие-то особенности их взросления?
- Признаюсь, есть такой культ, созданный в семье без меня, - культ папы. Они ко мне со своими слабостями или сомнениями не пойдут, у нас это не принято. Такие вещи обсуждаются с мамой. Вот от нее, мне кажется, у них нет секретов.
Мне они стараются демонстрировать свои успехи. А старший, Глеб, уже интересуется глобальными вещами. Если слышит, что мы с женой говорим о политике, может подойти и спросить про Крым, про Донбасс. О литературе часто спрашивает.
- Вам случалось извиняться перед детьми?
- Нет, упаси Бог. И им передо мной тоже не приходится. Только один раз была ситуация. Развели в комнате бардак, я попросил прибраться, а они стали валить друг на друга. Пришлось рассердиться и запретить им смотреть мультфильмы. Через какое-то время они пришли и говорят: «Мы были не правы, прости нас».
Даже не из-за мультфильмов, просто по совести. Это был единственный раз такой. А чтобы я перед детьми - нет, я ничего не делал им плохого.
- Как дети относятся к вашей деятельности - литературной, музыкальной, общественной?
- Сейчас мои книжки читают только сыновья. Девочкам пока рано. Глеб прочитал все мои книги, некоторые по несколько раз. Я даже и не спрашивал, какие ему нравятся и что он из них понял.
С музыкой, к счастью, меня дома поддерживают. Мои дети - это мой фан-клуб. Особенно полюбился всем последний альбом «Охотник». Точно знаю, они не стали бы слушать, если бы не понравилось.
Сыновья читают все материалы обо мне. Я-то не читаю. Мне про себя все ясно в литературе. А они переживают. С ними я впервые понял, что публичность родителя ставит детей под удар.
К сожалению, в социальных сетях подчас не придерживаются никаких морально-этических норм, колоссальное количество людей пишет в мой адрес гнусности, бесстыдно врет и хамит. В личной полемике можно поставить человека на место, заставить соблюдать рамки приличий, а тут нет.
Недавно Глеб прочитал про меня какую-то дрянь. Если бы я в детстве на заборе прочитал такое про отца, мне было бы очень тяжело. Но он знает меня настоящего, понимает, насколько безответственно люди могут себя вести в соцсетях, поэтому не думаю, что его это сильно ранит…