В начале октября Армена Джигарханяна чествовали в созданном им театре по случаю 85-летия.
А уже в середине ноября здесь в последний раз в его честь прозвучали аплодисменты. Третья жена артиста Виталина Цымбалюк-Романовская про все эти события узнавала из прессы. Обида на бывшего мужа так велика, что она не простила Джигарханяна даже после его смерти…
– Виталина, почему вы не пришли на похороны Армена Борисовича?
– Во-первых, это было небезопасно – его армянские «друзья» могли там меня побить, оскорбить. Ведь именно они нас развели, сделали все, чтобы мы не общались, что только усугубило недееспособность Армена Борисовича. Во-вторых, я меньше всего хотела бы видеть его в гробу. Все-таки хочется запомнить Джигочку живым, здоровым, веселым. Ну и, наконец, я с ним простилась еще в октябре 2017 года, после развода. Именно тогда его для меня не стало…
– Как вы узнали о его смерти?
– От журналистов. Из театра мне не звонили, да я и не доверяю новостям оттуда. Хотя уверена, что родственники и «друзья» Джигарханяна своим слепым стремлением отдалить его от меня спровоцировали смерть Армена Борисовича. У него забрали телефон, чтобы он, не дай бог, не позвонил мне. Его никуда не выпускали из-за боязни, что встретит меня…
– Но сердце хоть немного дрогнуло, когда узнали, что бывшего мужа больше нет на свете?
– Он умер в субботу. А у меня были планы на выходные дни – я готовлю программу русской музыки с оперной певицей. Думала все отменить, потому что состояние было депрессивным. Но она приехала, забрала телефон и буквально заставила меня целый день играть Чайковского. И это был выход. Когда занимаешься искусством, все лишние мысли уходят и остается главное – ощущение катарсиса.
– Откуда такая выдержка?
– Научилась ей у Армена Борисовича.
Когда у него трагически погибла дочь (в 1987-м 21-летняя Елена умерла от отравления угарным газом, уснув в стоявшем в гараже автомобиле с работающим двигателем. – Ред.), это стало самым тяжелым ударом в его жизни. С большим трудом переносил. В это же время в театре им. Маяковского выходила премьера спектакля «Закат» по Бабелю, где он играл главную роль. Джигарханян спросил у друга-психиатра: «Как мне лучше это пережить?» И тот ответил: «Иди и играй». Армен Борисович рассказывал мне, что это стоило ему безумных усилий. Но то, что вышел на сцену, спасло его... А после похорон дочери он не был ни на ее могиле, ни на другие похороны никогда не ходил. Говорил, что умершему это уже не нужно.
– Кстати, его пасынка, Степана Джигарханяна, тоже не было на похоронах…
– Открою вам тайну – Армен Борисович даже не знал его номера телефона. Степан проявился только в последний год, когда его отец был уже в неадекватном состоянии и мало что понимал. Тогда, конечно, легко было изобразить из себя заботливого сына, позировать с Джигарханяном. Но мне очень хочется узнать, где были Степан и его мама Татьяна Власова последние 20 лет? Почему они не заботились об Армене Борисовиче, не ухаживали за ним, не помогали деньгами? Поэтому сегодня, когда я читаю их байки, что, дескать, они окружили Джигарханяна вниманием и доверили в руки лучших врачей, мне становится смешно. Такое ощущение, что они прочли мои интервью и заучили куски оттуда.
– Но если б можно было отмотать пленку назад, что лично вы изменили бы в отношениях с Арменом Джигарханяном?
– Я сожалею, что все так вышло. Возможно, если б я была рядом, если бы нас не разлучили, этот момент – его обездвиживания, тяжелого состояния и смерти – можно было как-то отсрочить. Клянусь вам, больше всего я не хотела быть женой, везущей коляску с престарелым мужем. Конечно, я бы возила, но понимаю, что со стороны это смотрелось бы печально. А для меня имидж Армена Борисовича и его внешний вид всегда были очень важны, я делала все, чтобы он выглядел достойно, поддерживала его здоровье. Помню, когда он решил ходить с палкой, я была против, потому что понимала: дальше будет инвалидное кресло, и он не сможет передвигаться самостоятельно. Поэтому предложила ему опираться на мою руку, чтобы сохранять подвижность мышц.
– Ну а почему не предприняли попыток наладить контакт с ним?
– Года два назад он позвонил мне и спросил, как я себя чувствую. Я ответила жестко: мол, если у тебя есть претензии, мы можем встретиться и все обсудить. Он согласился. Правда, повидаться нам так и не удалось. Как только кому-то удавалось дозвониться до Джигарханяна, ему сразу меняли номер. Дело в том, что Армен Борисович никогда не запоминал номера телефонов, а записывал их в блокнотик. И позвонить сам не мог. А ему, скорее всего, говорили, что я не беру трубку или уехала…
Фото И. Попельнюхова