11.00 – «Утренняя почта». Ведущий – Юрий Николаев.
Это словосочетание знала наизусть вся страна. Каждое воскресенье советский народ просыпался с одной лишь целью – не пропустить любимую программу. И это почти не преувеличение. Услышать новую песню Аллочки или Софочки. И, конечно, увидеть его…
16 лет Юрий Николаев «почтальонил», став за это время для всех практически родным. Затем, уже маститый, пустился в свободное плавание. И мы полюбили его «Утреннюю звезду». Он и сейчас на виду, востребован. Несмотря на то что в конце прошлого года отметил уже 70-летие.
– Юрий Александрович, на телевидение вы пришли из театра. А когда поняли, что слава пришла?
– Сразу вспоминается такая история. В свое время, если помните, был жуткий дефицит с туалетной бумагой.
И когда в сочинской гостинице «Жемчужина» ко мне постучалась горничная и со словами: «Юрочка, это для вас», – протянула мне половинку рулона туалетной бумаги, вот тогда я и воскликнул: «Да, я стал популярен!» Шучу, конечно.
Ну а так... Это и мешки писем, и девушки, которые дежурили у подъезда... Нет, девушки были и раньше. Несколько очкастеньких театралок с цветами после спектакля. Но здесь же совершенно другое. Каждый день приходило по мешку писем с предложением всего что угодно. Всего, что может девушка отдать. Естественно, и я стал вести себя несколько по-другому.
– Не иначе, пресловутая звездная болезнь?
– В моей жизни было всякое. Я вытворял такое, что сейчас бы ни в коем случае себе не позволил. Заставлял переживать съемочную группу, они искали меня и не могли понять, что со мной случилось. А я мог выйти из дома и пропасть на две недели. Я просыпался и ничего не понимал: о, Сочи! Снова приходил в себя и опять не верил собственным глазам: о, Одесса! О, Ленинград! И так далее.
– Как в «Иронии судьбы», что ли?
– Примерно так. Или лежу я на пляже, ко мне подходит капитан шикарного по тем временам судна и говорит: «Юрий, мы отправляемся в круиз. Я приглашаю». И меня прямо с пляжа, в чем был – в тапочках и плавках, – забирают на это судно.
Естественно, через две недели, когда я возвращался домой, начинались проблемы: нужно ведь достать бюллетень, как-то отмазаться от прогула. То есть я шел по жизни, широко раскинув руки навстречу судьбе. Но назвать это звездной болезнью?..
Я не знаю. Это, наверное, черта моего характера. Я – человек увлекающийся, любящий веселые компании, разного рода шутки. Ну что вы хотите – недавний студент, театральный актер, который без ресторана ВТО вроде и непонятно кто такой. Ну как это вечерком не пойти, не посидеть и не потрепаться. Притом ресторан ВТО – это не ресторан в нынешнем понимании этого слова. Это клуб. Туда люди приходили, и к 12 часам уже не могли вспомнить: за какой столик они садились. И после этого я прихожу на работу, куда должен являться в костюме, при галстуке...
А у меня и костюма-то нет. Был единственный, тот, что мне пошили на свадьбу. И все. Мне бы измениться под стать положению, а я продолжал жить по-старому. Назвать это звездной болезнью? Ну не знаю. Скорее разгильдяйство…
– Скажите, у вас были проблемы с алкоголем?
– Какие же это проблемы – это любовь. Причем взаимная. Проблем не было никаких.
И даже денег на выпивку не надо было тратить. Я переступал порог ресторана и думал: на каком столике сломаюсь – на третьем, пятом или десятом. Потому что с каждого столика раздавалось: «Юра, иди к нам!» Бармены, как только видели меня, кричали: «Все, бар закрывается». Выгоняли всех, и начиналась трехдневная попойка.
– Так и спиться недолго.
– А все к этому и шло. Я же сейчас не пью не потому, что мне не нравится. Я знаю, что мне понравится. Поэтому и не пью.
– Знаете поговорку: «Если пьянка мешает работе, брось ее. Работу такую». Не возникало такой дилеммы?
– Да, раз уж мы заговорили на эту тему, я должен сказать следующее. Однажды я очень серьезно подвел конкретных людей, которые к моему поведению не имели ни малейшего отношения. И пострадали. Из-за меня, из-за моего разгильдяйства, из-за моей необязательности.
– По вашей вине сорвалась одна из передач?
– Я просто вышел в прямой эфир в невменяемом состоянии. В состоянии грогги. Мой вопрос долго решался. Меня отстранили от эфира на семь месяцев. Но потом простили и оставили на ТВ. А трех человек, которые отвечали за тот эфир, уволили.
– До сих пор не можете себе простить?
– Только человек, у которого нет совести, мог отмахнуться от этого, типа: «Ну и фиг с ним». Конечно, меня это не отпускает.
– Но это был единичный случай?
– Это был тот случай, к которому я шел. Это не случайность. Это закономерный результат того, что происходило со мной.
– Тогда вы сказали себе: стоп, хватит?
– Я пытался завязать. Не получалось. Конечно, после того случая ко мне стали усиленно принюхиваться, прислушиваться. Чуть споткнешься, говорили: «О, его шатает». Недоброжелателей ведь тоже было очень много. И анонимок огромное количество. И однажды я просто сказал себе: «Юр, ну хватит, в самом деле. Так можно оказаться и под забором». И отказался от спиртного.
Я отнюдь не чувствую себя ущербным, и ни в коем случае не горжусь собой. Вещи, на первый взгляд, противоречивые. Один друг, когда узнал, что я в завязке, воскликнул: «О, молодец! Я тоже завяжу». Я ему говорю: «Зачем? Какой же я молодец? Если бы умел пить, сейчас все было бы нормально».
– Далеко не каждый мужчина признается в том, что не умеет пить.
– Наверное. И мое мужское самолюбие не раз говорило мне: «Кто алкоголик?! Я алкоголик?! Кого вы из меня делаете? Я-то пить умею». А потом прикинул: Юра, ты же не переживаешь, что не написал рапсодию или симфонию. Что не прыгнул на два метра в высоту. Нет? Так почему ты должен переживать из-за того, что ты не умеешь пить? Тем более что ты выпил уже и за себя, и за того парня, и за поколение вперед. И я успокоился.
– Юрий Александрович, правда, что вы познакомились со своей женой Элеонорой, когда ей было всего 12 лет?
– Правда. Но это было просто знакомство. Поженились-то мы только спустя восемь лет. Этому предшествовал мой первый брак... Но это скорее история Элеоноры, это с ее слов интересно услышать. Мне же некорректно говорить, что с 12 лет она была влюблена в меня и ждала все эти годы.
– Первый брак оказался неудачным?
– Судя по результату, да. Нам было по 18. Мы учились на одном курсе.
– Она актриса?
– Да.
– Почему-то принято считать, что актерские браки недолговечны. Вам неприятно вспоминать о первой супруге?
– (После некоторой паузы.) ...Даже не знаю, что ответить.
– Многие считают вас неисправимым ловеласом. Есть немного?
– Я не хочу в этом плане походить на Андрея Кончаловского и рассказывать о женщинах в своей жизни.
В таких случаях я обычно говорю: «В моей жизни было всего две женщины: моя жена и все остальные». Тем самым удовлетворив интерес интервьюера и не обидев мою супругу.
– Тяжело Элеоноре дался ваш «проблемный» период?
– Не знаю, простил бы я, будь на ее месте. Она прощала. Мало того, что прощала, она еще и помогала. Понимала, что у меня профессия такая. Располагающая к подобному образу жизни. Вышла бы замуж за бухгалтера или инженера – наверное, ничего бы такого не случилось.
– Проще говоря, знала, за кого выходила?
– Нет, не знала. Она выходила за нищего артиста: без квартиры, без денег. Без ничего.
– Сколько лет вы уже вместе?
– За 40. Где-то так.
– Большой срок. По меркам шоу-бизнеса, редкость.
– Да, большой срок и редкость. Но мы отнюдь не чемпионы.
– Но можете еще стать.
– Все в наших руках.
– Юрий Александрович, вы предприимчивый человек?
– Нет. Для этого нужно обладать совершенно определенным складом ума. Я восхищаюсь теми людьми, которые, сидя на телефоне, могут делать деньги. Мне этого не дано. Взять хотя бы мой первый кредит, большой, огромный кредит в банке, который я взял под «Утреннюю звезду».
Я стремился как можно быстрее отдать этот кредит. А все же так просто: если бы я не отдавал те деньги, а взял другой кредит и погасил бы старый кредит новым… И если еще учесть ту инфляцию... Сейчас уже смеюсь над собой: «Юра, ну почему же у тебя не хватило ума погасить этот кредит уже по другому курсу?»
– Но ваша «Утренняя звезда» – некий прообраз «Фабрики звезд», «Голоса» и прочих проектов, на которых продюсеры делают сумасшедшие деньги. Неужели не почувствовали «золотую жилу»?
– Я думал об этом. Почему я не подписывал контракты с родителями детей? Ведь это нормальная практика. Я вкладываюсь, я снимаю, я репетирую с ними, кому-то переписываю фонограмму, кому-то костюмы шью. Почему нет? Но первое – тогда я морально не созрел до этого, второе – я не понимал, как это точно сделать, и третье – не знал, какую реакцию вызову у журналистов.
Были же статьи, где писалось, будто бы Николаев зарабатывает деньги на детях. Хотя на самом деле никакой денежной прослойки между мной и детьми не существовало. Я просто делал передачу и продавал ее телевидению.
– А если бы заключили контракты, глядишь, сейчас были бы продюсером Сергея Лазарева, Юлии Волковой, Валерии, Анжелики Варум, Юлии Началовой...
– Ну, насчет Варум не уверен. И тем не менее: взять хотя бы половину из того списка, что вы назвали, – совсем неплохой бизнес. Но я же говорю: мои мозги не подходят для бизнеса. От этого я, правда, не страдаю.
Знаете, меня один приятель как-то спросил: «Юра, ты бы смог поменяться судьбой с каким-нибудь олигархом? Вот представь: ты сейчас – это он. Но ты уже не Юрий Николаев. За тобой нет ни «Утренней почты», ни «Утренней звезды», к тебе никто не подходит за автографами. Но у тебя есть энная сотня миллионов долларов. Согласился бы?» Я подумал и ответил: «Нет…»